Прогулка по Гранд каналу Венеции. Как жили Венецианцы в средневековье. Часть 2.

Большой канал Венеции «пронизывает» весь город, изгибаясь в S-образной форме берет свое начало от бассейна Святого Марка и заканчивается у железнодорожного вокзала Санта Лючия. Прогулка по Гранд каналу Венеции. Вы узнаете Как жили Венецианцы в средневековье

Вам будет интересно

Онлайн Видеокурс Учим Итальянский язык вместе. А1-В2 шаг за шагом

Образовательная платформа Реализуй Мечту – это более 100 Языковых, Профессиональных и Хобби комплексных Онлайн Курсов

Все наши Онлайн Видеокурсы – это: Видеоуроки (от 30 мин. до 1 часа) + Печатные материалы + Задания + Постоянная связь с педагогом. При этом Стоимость нашего Видео курса продолжительностью пару месяцев примерно как стоимость пары индивидуальных уроков с педагогом.

После окончания курса при сдаче экзамена Вы получите государственный Сертификат на знание языка на уровне В1-В2.

Присоединяйтесь. Реализуй Свою Мечту Вместе с Нами!!!

Оформи VIP подписку

6
Дворец Фалиер Каносса

В начале XII в дож Орделаффо Фалиер помог византийцам отбиться от викингов, проложив путь к завоеваниям на другом берегу Адриатики и праву беспошлинно торговать в портах Леванта – Сидоне и Акре. Там начинался и заканчивался Великий шелковый путь, это был неслыханный источник обогащения.

Привез в Венецию в качестве вместилища для мощей Святого Марка Золотой Алтарь. Долгое время считалось, что основал Арсенал – самую большую судостроительную верфь, да и не одно столетие просто самый большой завод в Европе. Это не подтвердилось. Тогда стапели были в другом месте; важно, что важнейшая для Республики отрасль при этом доже всемерно развивалось.

Куда более известен, однако, другой Фалиер, бывший дожем всего полгода с октября 1354 по апрель 1355 гг. Марина Фалиера выбрали, когда ему было 76. В разных источниках по-разному: 70, 76, 80 лет. Несомненно, он был очень пожилой человек. Разве непонятно, что и выбирают тебя, достопочтенный старец,

председательствовать в госсовете, чтобы ты не слишком засиделся во власти. Разве не ясно было, когда шел на выборы, что ни одно по-настоящему важное решение ты не можешь принять единолично?

Но нет, взыграло ретивое, затеял путч с целью изменения Основного закона и узурпации власти. Тихой же сапой затевать не получалось по времени. Возраст, знаете ли.

Один знатный шалопай, расстроенный тем, что молоденькая жена дожа не ответила на его, шалопая, чувства, не то на стене написал, не то на мебели нацарапал о ней обидное. В вольном переводе: “Красотку оприходовать любому по плечу, а старый рогоносец пусть держит нам свечу”.

Юношу приговорили к месяцу тюрьмы и паре ударов тростью. Мягкость приговора оскорбила Фалиера (хотя, может, не столько оскорбила, сколько тайно обрадовала как благовидный предлог, задета честь и все такое), и он приступил к осуществлению давно вынашиваемого плана.

Тут же кто-то выдал. Схватили, судили, отрубили голову. Европа вздрогнула. Пусть и с ограниченными полномочиями, выборный, но все-таки глава государства.

Нет чтобы, как водится, отравить потихоньку.
В Венеции вспомнили, как во время процедуры избрания Марин нечаянно прошел между двумя колоннами на набережной. Плохая примета, хуже не бывает.

Этим сюжетом вдохновлялись такие выдающиеся личности, как Байрон, Доницетти, Гофман (который сказки).
Во Дворце дожей имеется портретная галерея.

Представлены все правители Республики, кроме Фалиера. Там задрапировано черным и надписано: “Здесь место Фалиера, обезглавленного преступника”.

Прогулка по Гранд каналу Венеции. Как жили Венецианцы в средневековье

7
Дом Фоскари

Здание XIV в. Готический фасад – детище самых знаменитых архитекторов своего времени Джованни и Бартоломео Бон. Оно поочередно принадлежало семейству Джустиниан, маркизу Мантуи и миланскому герцогу Франческо Сфорца.

В XV в. новый владелец, дож Фоскари, улучшил местоположение дворца, приказав камень за камнем перенести его поближе к Большому каналу.

Здесь в 1574 г. дали незабываемый обед в честь французского короля Генриха III Валуа. Он как раз сбежал из Польши. Там его избрали королем, но коронованный братец в Париже помер, и заботливая мамаша придерживала куда более привлекательный французский трон для младшего. Мамашу звали Eкатерина Медичи.

На обратном пути и заехал. Наслышан был о невиданном городе на воде, напросился в гости. В Венеции его принимают по высшему разряду. Свой шанс завести дружбу с совереном великой державы Республика не упускает.

Месяц пробыл. Был щедр и приветлив. Наблюдал регату, кулачные бои, интересовался частными коллекциями. Не на шутку увлекался шопингом. В одном магазине у моста Риальто за один заход накупил парфюмерии на 1125 дукатов.

Был он, говорят, бисексуал. Его традиционные наклонности, во всяком случае, были приняты во внимание самым серьезным образом. Однажды вечером на блюде ему была преподнесена самая дорогая проститутка Венеции – Вероника Франко. Вряд ли им было скучно вдвоем: Генрих и она слыли образованнейшими людьми своего времени.

Что же упомянутый обед? Триста приглашенных. На столах стоят небольшие скульптуры на мифологические сюжеты, сделанные из сахара. Высокий гость собирается развернуть салфетку – и восхищенно присвистывает. Она тоже из сахара.

Перед началом трапезы Генриху показали аккуратно сложенные на двух понтонах стройматериалы. Мол, извините, не успели убрать с ваших королевских глаз долой. Стараясь не шуметь, лучшие мастера, пока продолжалась трапеза, сложили из этих материалов готовую к плаванию и поданную к выходу Его Величества галеру.

В общем, обед удался. Даже вечно морщащий носы посольский корпус должен был признать, что и весь прием был организован безупречно. Венеция оказалась на высоте.

Хотя это другая, не венецианская история, для полноты картины добавим, что Генрих III плохо кончит. Свои же католики и зарежут. Не засчитали ему активного участия в побоище, устроенном некогда совместно с мамашей.

Название побоища общеизвестно – Варфоломеевская ночь.

Прогулка по Гранд каналу Венеции. Как жили Венецианцы в средневековье

8
Дворец Дольфин Манин

Ренессансный дворец XVI в. построил прославленный Сансовино из Флоренции.

Венецианцы, кажется, единственные на Аппенинском полуострове, кто может закончить слово на согласный звук. Поэтому, например, Манин, а не Манини, как было бы нормально в остальной Италии. Слухи о том, что их за что-то так наказали когда-то или что они сами удалили вроде бы бесполезную букву, чтобы расходовать меньше чернил, ни на чем не основаны.

Семейство Манин было сказочно богато. В провинции Фриули у них были огромные земельные наделы. Перебравшись в Венецию, купили себе статус патрициев за 100 тыс дукатов.

Похоже, не особые заслуги, а вовремя и аккуратно переданные нужным людям внушительные суммы в 1789 году возвели Лодовико Манина на дожеский престол. Недовольство было большое. Говорили: “Мы сделали фурлана (обидное прозвище выходца из Фриули) дожем. Это конец республики”.

Конец и пришел. Наполеон давно точил зуб на Венецию. У него были далеко идущие наполеоновские планы, и эта республика под носом у великой Франции была ему не нужна.

Нагло нарушая территориальные воды Венеции, игнорируя требования пристать к берегу и назвать себя, снаряженный маленьким капралом военный корабль, по иронии судьбы называвшийся “Освободитель”, на всех парусах шел к Сан-Марко. Предупредительные выстрелы сменились огнем на поражение. Ядро угодило в борт, был убит капитан и несколько матросов. “Освободитель”, не потеряв плавучести, развернулся и, ловя боковой ветер, галсами ушел назад.

Дело было сделано. Провокация удалась.
Ультиматум был жестким и не предусматривал компромиссов. Венеция должна без единого выстрела пропустить на свою территорию французских солдат и моряков, сдать свои воинские арсеналы и, что самое унизительное, отказаться от режима, который просуществовал там более тысячи лет и которым они так гордились.

Все требования были выполнены. В 1797 году некогда великая средиземноморская держава перестала существовать.

Веков за девять до этого в Венеции под покровом темноты высадились далматинцы. Это древний славянский народ, предки нынешних сербов и хорватов. Как раз был канун Троицы, и готовились сыграть много свадеб. Пираты прокрались в церкви, похитили венецианских невест прямо из-под венца и давай удирать.

Попутный ветер гнал легкие парусные кораблики прочь от берега. Местные не могли угнаться на своих галерах. Горячие венецианские парни уже в отчаянии бросили весла. Но тут ветер переменился, и весельная тяга оказалась надежнее парусной.

Догнали. И как раз вовремя, еще немного – и было бы поздно. Далматинцев выбросили за борт, невест же в целости и сохранности вернули назад и доиграли свадьбы. Потом и Далмацию завоевали, чтобы раз и навсегда пресечь эти дерзкие набеги.

Не знаю, верите ли вы в этот замечательный подвиг. Венецианцы верят. Не потому ли назвали набережную Славянской (Riva degli Schiavoni)?

К чему здесь этот сюжет? Далматинская знать, будучи завоеванной, интегрировала в венецианское общество. Какие-то потомки похищавших и завоеванных становятся полноправными гражданами Венеции и даже сенаторами. При этом все помнят, что они не принадлежат к титульной нации.

Но, когда струсивший Лодовико Манин убеждал (и убедил ) Сенат безоговорочно капитулировать перед Бонапартом, эти не совсем свои оказались вроде как большими патриотами, чем свои, и проголосовали против. Предлагали перебраться на материк, учредить там правительство в изгнании, искать союзников – но не сдаваться.

После окончательного развенчания Наполеона каждой сестре выдавалось по серьге; прояви тогда Сенат больше мужества, зачли бы это Венеции и, как знать, Австрия сохранила бы им потом хоть какую-то государственность. Но мужество проявлено не было. Решимость же инородцев отмечена на набережной, названной в честь их дерзких предков, мемориальной доской.

По прошествии двух веков нам не так ясно, кто был бОльшим патриотом: тот, кто подставлял под удар свой город и своих соотечественников, или тот, кто пошел на унижение, но ни одно ядро не разорвалось в Венеции.

Наполеон не шутил. Пушки с кораблей и суши были направлены на прекраснейший город в мире. Артиллерист по основной военной специальности знал, как с наибольшей эффективностью сосредоточить огонь по населенному пункту.

Однако был в истории Венеции еще один Манин. Нет, не родственник. Даниеле Манин – национальный герой Венеции. Настоящая фамилия его деда – Медина. Когда этого Медину крестили, согласно традиции, позвали в крестные отцы брата упомянутого дожа, и тот дал новообращенному свою фамилию.

Опять евреи, а что делать. Даниеле возглавил в 1848 году народное восстание против австрийцев, и созданная им республика продержалась два с половиной года. Его прах упокоился в величественной гробнице на почетнейшем месте – у северного фасада собора Святого Марка.

Прогулка по Гранд каналу Венеции. Как жили Венецианцы в средневековье

9
Дворец Джустиниан

Во дворце Джустиниан жил Вагнер. Здесь он сочинил второй акт “Тристана и Изольды”. На деньги своего безумного покровителя баварского короля Людвига II будет приезжать и размещаться с удобствами еще не раз. Венеция неизменно приводила его в восторг. Музыка в камне – избитая метафора, но в Венеции эта музыка непрерывна, а он такую любил.

Сиживал в кафе “Лавена” на Сан-Марко, о чем cегодня напоминает портрет в интерьере. В погожий день играл оркестр. Часто исполняли Вагнера.

Не 6-часовые оперы, конечно, а созданные сумрачным гением яркие запоминающиеся мелодии, из которых эти оперы состояли. Иногда дирижировал своей музыкой, и тогда с него не брали за кофе.

Дворец Вендрамин Калерджи, где он умер, тоже отмечен мемориальной доской. Там казино сейчас.

Джустинианы – знатнейшиее из знатных. Они принадлежат к четверке так называемых евангелических семейств Венеции, можно сказать, отцы-основатели. Но в 1171 году мужская линия вот-вот должна была прерваться.

Мужчины в продуктивном возрасте пали в бою, а мальчики либо рано умерли, либо вовсе не родились. Оставался один – принявший монашеский обет Николо. Всем городом уговаривали жениться, специальную делегацию отправили за санкцией папы в Рим.

Женился. На свет были произведены девять сыновей и три дочери, после чего Николо со спокойной совестью вернулся в свой монастырь и возобновил обет.

В XIV в. некто Орсато Джустиниан был отправлен послом Венеции в Неаполь. Король Неаполя и обеих Сицилий велел убрать из зала, где назначено было вручать верительные грамоты, все стулья, кроме одного тронного сиденья – для себя. Это грубое нарушение протокола.

Орсато понял, что уполномоченного посла и в его лице Республику хотят смутить и унизить. Однако ничем не выдал себя. Придворные стояли, и Орсато стоял.

Сама любезность, посол выполнил необходимые формальности, а когда перешли, выражаясь современным языком, к конкретике, расстегнул пряжку на шее. На пол упал расшитый золотом и подбитый редкостным мехом плаш.

Посол непринужденно уселся на полу, и разговор продолжился.

Выдержка требовалась уже от коронованного собеседника. Когда Орсато уходил, в дверях, по знаку короля, его нагнал паж с плащом. Сказано было негромко, но все услышали: “Посол Венеции не таскает за собой стулья, на которых сидел.” И вышел.

Овдовев, Орсато завел себе возлюбленную – девушку замечательно красивую и преданную, но из простых. О браке не могло быть и речи.

Однако подрастало дитя этой любви, дочь, в которой он души не чаял и которую вознамерился, когда пришло время, пристроить как раз самым достойным образом.

Молодые люди приглянулись друг другу, но вот родители кандидата не то чтобы говорили “нет”, но и “да” не говорили, тянули кота за хвост. Cомнительное происхождение стало камнем преткновения.

Во дворце назначена очередная встреча, надо что-то решать, но опять они тянут. Терпение хозяина кончилось. Он хлопнул в ладоши, и слуги принесли в гостиную самое дорогое платье дочери, сундук с золотыми дукатами и бутылку…

Внимание, вопрос. Зачем понадобилась бутылка и что в ней было?
Я предложил этот вопрос старым знакомым по клубу ЧГК. Они не угадали!

Не буду томить. Орсато Джустиниан велел положить платье на стол в парадной зале своего дворца и лить на него оливковое масло, пока не образовалось здоровенное пятно, а затем сыпать на это пятно золото. Когда пятна стало не видно, он вопросительно посмотрел на родителей молодого человека.
На следующий день сыграли свадьбу.

Прогулка по Гранд каналу Венеции. Как жили Венецианцы в средневековье

10
Дворец Дандоло Фарсетти и дворец Лоредан

Дворец Дандоло Фарсетти(на фото справа) с его сплошным балконом, элегантными сдвоенными колоннами и ориенталистскими арками нижнего этажа – архитектурное эхо дворца Лоредан (слева), хотя и немного приглушенное позднейшей перестройкой.

Фарсетти не были старинным родом, они стали патрициями за деньги. Тщеславие? Может быть, и оно. Но главное – принадлежа к знати, они могли покровительствовать словесности, наукам и искусству; простолюдину, даже богатому, меценатствовать не полагалось.

В стенах дворца выучился великий Канова. Он отблагодарил своей первой взрослой работой – двумя полными корзинами с фруктами, выполненными из мрамора. Здесь в 1747 г. cостоялось первое заседание литературной Академии. История ее основания поучительна.

Cенатор Даниел Фарсетти и его брат Томмазо забрели как-то в небольшую церковь и услышали там на редкость претенциозную проповедь. Ораторствовал некто Джузеппе Сакеллари, человек малограмотный, но с космическими амбициями, пытавшийся рифмовать к тому же.

Им показалось справедливым, чтобы и другие люди их круга ознакомились с этим потрясающим воображение творчеством. Изо всех сил стараясь не умереть от душившего их смеха, они дослушали проповедь до конца, после чего обратились к Джузеппе с выражениями восторга,

а также предложением возглавить литературную Академию, но не угодно ли будет достопочтенному кандидату сперва явиться завтра в кафе Менегацци и выступить там, чтобы все предполагаемые члены могли оценить его гений.

В ту ночь муза графоманов была особенно благосклонна к Сакеллари; он, надо полагать, не отпускал ее до утра. Нужно ли говорить, каким ликованием встретили его выступление в упомянутом кафе.

Разумеется, он был избран единогласно, с титулом в придачу, перевести который непросто, но хотя бы попытаемся: “Его тестикулярная светлость, князь-председатель Академии Большого Яйца”.

Здесь игра слов, в оригинале granо – “зерно”. Но в определенном контексте не зерно, а яйцо как раз, и отнюдь не птичье. Утверждены были личный герб князя-председателя и эмблема Академии: сова, сжимающая в когтях два…э…зернышка.

Опустим завесу сострадания над несчастным.
Академия существовала и дальше, уже как серьезное научное и творческое сообщество.

***
Красивый старик, который смотрит на нас с потрета работы Джованни Беллини (Лондон, Национальная галерея) – дож Венеции Леонардо Лоредан. Принял трон в нелегкую для Республики пору. Турция отбирала у нее восточные владения. Что же Европа?

Отчего не помочь братьям-христианам в борьбе с турками, этим нехристями? А Европа злорадствовала. Турок не любили за мусульманство, но еще больше не любили Венецию за ее республиканский строй – бельмо на глазу у монархий Старого Света.

Полномочия главы государства были строго ограничены. Например, не дозволялось ни с кем вести международные переговоры с глазу на глаз.

Сколько сенаторов должно в таких случаях присутствовать и кто именно, определялось специальными выборами. Другими словами, недоверие к первому лицу было прописано в Основном законе. Несмотря на это титул этот за высочайшую честь считали, и на высоком посту, как правило, хотя и не всегда, оказывался человек достойный.

Не вина Леонардо, что османы оттяпали Кипр. Зато не дрогнул, не убоялся открытого конфликта с папой Римским.

Когда Европа, казалось, в едином строю выступила против этого республиканского безобразия (Камбрейская лига, начало XVI в.), он, ловко играя на противоречиях между сильными мира того, не гнушаясь, если нужно, и энергичными перебежками из одного лагеря в другой, удержал вверенное ему государство.
Основным же занятием рода была торговля.

Свои расчетные книги Лореданы держали в образцовом порядке. Не был исключением и некто Джакопо. В ходе очередных выборов дожа неожиданно скончался один из претендентов – его отец, отличавшийся крепким здоровьем, а вскоре вслед за ним и брат отца. На троне оказался Франческо Фоскари. В городе открыто говорили об отравлении.

На семейном захоронении высекли на лытыни: “Умерли от яда”.
Джакопо заводит в своей книге прихода и расхода новую страницу. Он озаглавил ее “Cмерть моего отца и дяди”.

Пройдет 34 года. Фоскари умирает в немощи, нищете и забвении. К тому времени он давно будет с позором смещен и брошен всеми своими друзьями и родственниками. Джакопо вносит первую и последнюю запись на некогда озаглавленной им странице: “Он заплатил”.

Прогулка по Гранд каналу Венеции. Как жили Венецианцы в средневековье